г) облегчить для желающих знакомство с художественными памятниками старины через устройство общественных поездок в примечательные места и оборудовать на самих местах удобные места для останавливающихся;

д) заботиться об очищении русской разговорной речи и книжного языка от иностранных слов и выражений.

Чем плох Устав? Хоть сейчас применяй его.

Но ведь клич — «назад в допетровскую, домонгольскую Русь» был брошен в противовес революционным лозунгам.

Нельзя забывать и то обстоятельство, что членами Общества были не только Нестеров, братья Васнецовы, Щусев, Рерих, но и Ширинский-Шихматов и Пуришкевич.

Всё это так, но «ничего нельзя ни очернить, ни позолотить оптом».

25.04.67 г.

 

 ЕСЕНИН НА ВОЕННОЙ СЛУЖБЕ

Жизнь в Фёдоровском городке была разделена на два периода: до 1914 г. — мирное строительство и разработка планов, с 1914 по февраль 1917 г. — жизнь, потревоженная войной, когда в Городок вошёл госпиталь, а затем революция.

В одном из домов, окрашенном в жёлтый цвет, разместился лазарет, получивший № 17 и названный именем великих княжон Марии и Анастасии.

         Лазарет содержал петроградский богач Степан Петрович Елисеев, а затем сахарозаводчик Карл Иосифович Ярошинский. На питание расходовалось денег намного больше, чем в лазаретах Красного креста.

Между тем, в архиве «Общества для пособия нуждающимся ученым, литераторам и публицистам при Академии наук» имеется интересное письмо, относящееся к тому времени, когда Сергей Есенин числился санитаром.

«...Получив старые казённые сапоги, хожу по мокроте в дырявых. Часто вынужден из-за немоготной пищи голодать и ходить оборванным, а от начальства приказ — ходи чище и имей сменную рубашку в церковь. Хоть где хошь бери. А рубашку и шаровары одни без сапог справить рублей пятьдесят стоит, да сапоги почти столько же».

Я не знаю, что поэт называет «немоготной пищей». В редкие посещения Городка он обедал вместе с отцом, а насколько я помню, еда была отменная.

По соседству с комнатой, в которой Есенин иногда ночевал, размещалась сапожная мастерская. Почти все солдаты Городка щеголяли в перешитых по ноге казённых сапогах.

Отца познакомил с Есениным Клюев зимой 1916 г. вскоре после Крещения.

Я помню концерт в большой угловой палате солдатского лазарета, в котором участвовал С. Есенин. После концерта отец устроил для артистов ужин. За столом — Ходотов, де-Лазари, Сладкопевцев, Морфесси, Голосов, Рамша, Устругова и Есенин. По просьбе отца Есенин несколько раз прочёл «Русь», а затем стихотворение-шутку «Вещий сон».

Закончено строительство «Дома мастеровых». Филёнчатая жёлтая дверь, украшенная переплётом в русском стиле, ведёт в небольшую продолговатую комнату. Квадратный коричневый стол с русским старинным орнаментом, такие же стулья и на них подушки из русской цветастой набойки. Четыре койки под грубыми солдатскими одеялами. В комнате два окна. Из одного видна «сторожевая башня». Над изголовьем койки, что придвинута к окну, дощечка, на ней рукой поэта тщательно выведено мелом: «Рядовой Сергей Есенин». А ниже на перекладине — полотенце, расшитое петухами. В комнате ещё три такие же койки. Их занимают мои друзья братья Прибытковы и писарь Кукушкин. Есенин ночует в комнате только в дни концертов или когда чем-то занят с отцом. Кукушкин тоже редко ночует здесь, т. к. у него семья в Петрограде. В том же доме, только с отдельным входом, занимал двухкомнатную квартиру шофёр служебной машины отца старший унтер-офицер Георгий Павлович Костюк, недавно женившийся на очень хорошенькой и трудолюбивой лазаретной портнихе Вариньке.

На новоселье у него был отец с целой компанией, в которую входил художник Нарбут, артист Сладкопевцев — оба в форме военных чиновников, С. Есенин в солдатской форме.

Великолепный чтец-импровизатор Владимир Владимирович Сладкопевцев изобразил в лицах монастырь, где игуменом — Клюев, а послушником — Есенин. Затем рассказал сказку о том, как ожила васнецовская птица Гамаюн, в роскошном хвосте которой золотое перо — Клюев, серебряное — Есенин и медные пёрышки — мы, сидящие за столом.

Я довольно часто видел Есенина в течение года с февраля 1916 по февраль 1917, но к какому времени года относятся те, или иные встречи, за исключением нескольких, не помню.

В 1916 г. был высочайший смотр санитарной колонны перед отправкой её на фронт после длительного ремонта в Царском Селе.

В строю санитаров и Сергей Есенин.

21 июля 1916 г. в день тезоименитства вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны и великой княжны Марии Николаевны в офицерском лазарете был концерт, на котором присутствовала императрица Александра Фёдоровна и великие княжны. Вели концерт Есенин и Сладкопевцев. Есенин читал специальное приветствие и стихотворение, посвящённое «хозяйкам» лазарета «В багряном зареве закат кипуч и пенен». По окончании концерта отец представил императрице и великим княжнам Есенина, Сладкопевцева, Н. С. Артамонова и режиссёра Арбатова. Императрице были преподнесены сборник стихов Есенина «Радуница» и сборник рассказов Сладкопевцева, переплетённых в чёрно-белую набойку.

Затем, после хлопот отца, артисты получили подарки: Есенин — золотые часы с гербом и золотой цепочкой, Сладкопевцев — золотой кулон, Артамонов или Арбатов — золотую брошь.

        6 января 1917 г. в Крещенье в Фёдоровском соборе была необычайно торжественная служба с крестным ходом на пруд и водосвятием. Солдаты Сводного полка занимают левую сторону собора. Есенин — в солдатской форме с погонами рядового с инициалами А. Ф., ниже буквы ЦВСП и № 143. Это обозначение    Царскосельского военно-санитарного поезда № 143 имени государыни императрицы Александры Фёдоровны. Он стоял на хорах и рассматривал собор.

Глядя на Есенина, я вспомнил, как несколько дней тому назад он, В. В. Сладкопевцев и еще десятка полтора санитаров, преимущественно из бывших народных учителей, принимали присягу. Принимали её те, кто не присягал в других частях, а был направлен прямо на службу в санитарный поезд, лазарет или санитарную колонну.

12 февраля 1917 г. мы переехали в квартиру в здании трапезной Фёдоровского городка.

16 или 17 февраля у отца были художники Кирсанов, журналист художник Николай Иванович Кравченко. Они готовились к показу трапезной членам Общества возрождения художественной Руси, заседание которого намечалось на 19 февраля. Отец предполагал издать сборник стихов Клюева и Есенина в оформлении Георгия Ивановича Нарбута. Это подтверждается своеобразным письмом — трактатом «Бисер малый от уст мужицких». В этом письме Н. Клюев, в частности, писал: «На желание же Ваше издать книгу наших стихов, в которых были бы отражены близкие Вам настроения, запечатлены любимые Вами Фёдоровский собор, лик царя и аромат Храмины государевой — я отвечу словами древней рукописи: «Мужие книжны, писцы, золотари заповедь и честь с духовными приемлют от царей и архиереев и да посаждаются на седалищах и на вечерях близ святителей с честными людьми». Так смотрела древняя церковь и власть на своих художников. В такой атмосфере складывалось как само художество, так и отношение к нему. Дайте нам эту атмосферу и Вы узрите чудо. Пока же мы дышим воздухом задворок, то разумеется, задворки и рисуем. Нельзя изображать то, о чём не имеешь никакого представления. Говорить же о чем-либо вслепую мы считаем великим грехом, ибо знаем, что ничего из этого, окромя лжи и безобразия не выйдет».

Могилёв понадобился, чтобы Есенин мог увидеть царя, так сказать, в походной обстановке, в окружении небольшой свиты.

Плохое настроение отца в день подписания документов Есенину (23 февраля 1917 г.) могло быть вызвано тем, что Есенин покидал городок и мог стать придворным поэтом, т. к. им заинтересовались в высоких сферах, а в этом случае его деятельность в Обществе возрождения художественной Руси прекратится, и на выпуске сборника стихов Клюева и Есенина придётся поставить крест.

За время службы в Городке Есенин написал стихов не меньше, чем в другие периоды своей творческой деятельности, когда он занимался только писанием стихов.

Когда говорят о Щусеве, авторе проекта Мавзолея Ленина, никто не ищет смягчающих обстоятельств его вступления в Общество возрождения художественной Руси. Художников Нестерова, Васнецовых, композиторов Ипполитова-Иванова и Андреева, в то время близких к Фёдоровскому городку, берут, так сказать, со всеми потрохами. А вот от Есенина обязательно хотят крайностей: то чтобы он хотя за пять дней до революции, да проявил признаки революционности, угодив в дисциплинарный батальон, то изображают его участником монархического заговора уже после Октября 1917 года.

Стилизованными простонародными празднествами Вдовин высокомерно называет концерты, в которых наряду с Есениным выступали балалаечники, гусляры, скоморохи, т. е. делалась попытка показать возрождающееся русское национальное искусство. Делалось это не без участия Общества поощрения игры на народных инструментах и хорового пения. Назову имена некоторых участников «простонародных празднеств».

Балерина А. Я. Ваганова в советское время воспитала блестящую плеяду балерин. Её имя присвоено старейшему в стране Ленинградскому хореографическому училищу.

Режиссёр и художник Н. Н. Арбатов. В его постановке исполнялась сцена «В тереме боярышни XVII века». По его же эскизам изготовлялась мебель в мастерских Фёдоровского городка. После революции, по просьбе Горького, ставил пьесы Алексея Максимовича на сцене Петроградского государственного Народного Дома, а когда, по инициативе Алексея Максимовича, был создан Большой Драматический театр, был приглашён туда режиссёром.

В. В. Сладкопевцев, вплоть до своего тяжелого заболевания — профессор Ленинградского института сценических искусств, заслуженный деятель искусств, исполнитель роли крестьянина в кинофильме «Чапаев». Создал свою теорию сценического искусства. К сожалению, она до сих пор не опубликована.

Служивший санитаром певец Артамонов в 1916 году исполнил партию Ленского в опере «Евгений Онегин», поставленной на сцене Петроградского театра Музыкальной драмы.

Гусляр Н. Н. Голосов, участник первого концерта Есенина в 1915 году в Тенишевском училище. После революции — создатель крупных музыкальных ансамблей, выступавших на площадях Петрограда в дни революционных празднеств.

Завсегдатай Фёдоровского городка виртуоз-баянист Федя Рамш, после революции в 20-х годах долго жил у Горького на острове Капри.

Н. Н. Ходотов, артист Александрийского театра, создал театральную студию, носившую его имя, и до, и после революции поддерживал знакомство с Есениным.

Артист Александрийского театра И. К. Де-Лазари был не только драматическим актером, но и виртуозом-гитаристом.

 

Повторяю, я не историк, не литературовед. Правда, в «Отчем слове» меня произвели в этот ранг. Мне незнакомы архивные материалы, и всё же я рискну порассуждать о делах Фёдоровского городка и понятии «приближен ко Двору».

Я знал кучера придворной конюшни Марина. До революции он возил Вырубову, после Октябрьской революции возил на тех же лошадях одного из заместителей председателя Петрогубисполкома. Однако, я думаю, что до революции он не был приближенным ко Двору, а после революции не был приближенным к Петрогубисполкому. Вот ещё несколько примеров. Н. В. Плевицкая довольно часто выступала в Царском Селе. Её пение нравилось царю, в его дневнике возможны отзывы о певице, но её нельзя считать приближенной ко Двору. Еще в большей степени это можно сказать о Шаляпине. Хотя он был солистом императорского Мариинского театра, в этом театре он пел в присутствии императорской семьи, один раз пел даже коленопреклоненный, за ним числится и такой грех. Пел он и в великокняжеских дворцах, и всё же Шаляпин не был приближенным. Можно привести ещё более убедительный пример того же порядка. В. В. Андреев и его ученики создали хоры балалаечников почти во всех гвардейских полках, Андреев был знаком с гвардейскими генералами, великими князьями, им интересовался Николай II, и всё же ни Плевицая, ни Шаляпин, ни Андреев не были приближенными ко Двору. Не было попыток и приблизить Есенина ко Двору, да это было бы и бесполезно, Двор Николая II не нуждался в своем Жуковском.

Кстати, уместно заметить, что Сладкопевцева, Нарбута, Шарлеманя, Артамонова никто не собирался приближать ко Двору, и никто такой видимости в их глазах не пытался создавать, тем не менее, они пользовались льготами не меньшими, чем Есенин.

        Повторяю, никто не пытался приблизить Есенина ко Двору. Он был нужен только моему отцу. Почти всё, что делал отец, он делал на свой страх и риск по принципу «победителя не судят». Делал увлечённо, широко и с размахом. Будучи молодым офицером, он принимает деятельное участие в работе Военно-педагогического музея, затем не менее активно участвует в деятельности Русского Палестинского общества, а затем ему приходит в голову мысль построить Фёдоровский собор, затем Фёдоровский городок, назначение которого ему вначале было неясно, но в процессе строительства появилась идея превращения Городка в место работы Общества Возрождения художественной Руси. Это Общество тоже было создано энергией моего отца. Это он в качестве вице-председателя подыскал своего родственника князя Ширинского-Шихматова. Началась война, и он с не меньшей энергией организует два лазарета, военно-санитарный поезд и военно-санитарную колонну. Эти учреждения, как справедливо пишет Юшин, дали ему возможность наилучшим образом распределять силы Общества возрождения художественной Руси. Появилась возможность в Фёдоровском городке устраивать концерты для раненых, пропагандирующие русское народное искусство. Кроме раненых на этих концертах бывали члены Общества Возрождения художественной Руси. Для этих концертов нужно было найти соответствующий творческий ансамбль, и он был найден в Обществе «Страда». Прочитайте текст пригласительного билета этого Общества, и вы увидите, из кого состоял этот творческий ансамбль. «Совет литературно-художественного Общества «Страда» приглашает Вас на закрытый вечер, посвящённый произведениям народных поэтов Н. А. Клюева и С. А. Есенина, имеющий быть в четверг 10 декабря 1915 года в 8 часов вечера в помещении общества «Страда», Серпуховская, 10 (зал товарищества гражданских инженеров).

 

Программа вечера:

         1. Слово «Страды» о народных поэтах Н.А. Клюеве и С.А. Есенине прочтёт И.И. Ясинский.

        2. Н.А. Клюев.

        3. С.А.Есенин — прочтут свои стихи.

        4. «Русские песни» исполнит хор гусляров под управлением Н.Н. Голосова.

        5. Л.А. Арсеньева.

        6. В.В. Игнатов — артисты Малого театра1 прочтут стихотворения Н. Клюева и С. Есенина.

        7. В.К. Устругова2 — русские сказки и стихотворения Н.А.Клюева».

Этот ансамбль, за исключением Клюева, и перекочевал из общества «Страда» в Фёдоровский городок. Но в нём не было певицы, не было танцоров. Вот почему для участия в концертах привлекается исполнительница русских народных песен Плевицкая, артисты Мариинского театра, впоследствии известные опереточные артисты Лопухова и Орлов — «Русский Лубок». В концертах участвуют артисты и других жанров, но творческое ядро остается неизменным — Есенин, Устругова, Голосов со своими гуслярами, артисты Арбатова и он сам в качестве постановщика. К ним тесно примыкают баянист Федор Рамш3 и В. В. Андреев.

Для моего отца концерты в Фёдоровском городке, пропагандирующие русское народное искусство, были первой ласточкой. Вот почему он стал добиваться наград для наиболее активных участников этих концертов, Есенина и Арбатова. Что же касается Сладкопевцева, он был необычайно близок отцу своим религиозным настроем.

В связи с этим мне хочется подчеркнуть следующую мысль. Моему отцу нужны были именно Клюев и Есенин, а не, к примеру, Блок. Любопытно, что Блок в то время находился в положении сходном с Есениным. Почему бы, казалось, не попытаться через Рериха, с которым дружил Блок, установить контакт с поэтом и перевести его в Фёдоровский городок. Но такие попытки не предпринимались. И здесь, с моей точки зрения, дело совсем не в том, что Клюева и Есенина было легче, чем Блока, поймать «в монархические сети», а в том, что их поэтическое творчество было созвучно неонародному мировоззрению многих членов Общества возрождения художественной Руси.

Если сейчас мне зададут вопрос — способствовала ли деятельность Общества возрождения художественной Руси возрождению русского народного искусства — я отвечу утвердительно. Посеянные в то время семена, конечно, не только членами этого Общества, несмотря на длительные неблагоприятные «климатические условия» сегодня дают обильные всходы. Мне только что попался в руки номер «Ленинградской Правды» со статьёй «Ивушка» за семью морями». В статье красочно рассказывается о триумфальных выступлениях в Новой Зеландии исполнительницы русских народных песен Людмилы Зыкиной. Кто как реагирует на такие сообщения, а у меня, например, на глазах выступают слёзы, слёзы гордости за мой народ.

А восторженный приём в той же Новой Зеландии оркестра народных инструментов, созданного продолжателем дела Андреева, бывшим лицеистом Осиповым? Разве это не говорит о том, что русское народное искусство уверенно перешагнуло границы нашей Родины. Блестящим подтверждением этого также явился чемпионат 1969 года по фигурному катанию на коньках, напоминающий концерт русской музыки. Три первые призовые пары, причём иностранные, катались под русскую народную музыку. А одна из них была одета в русские народные костюмы.

Сегодня русские и иностранные модельеры, создавая новые модели одежды и обуви, стараются использовать образчики старинной русской одежды и обуви применительно к современности. Когда я вижу наших модниц в «моисеевских сапожках» или боярских шубках, мне вспоминаются братья Васнецовы с их эскизами новой формы русской армии, напоминающей стрелецкие кафтаны и шлемы витязей.

В 1919 году Советская власть решила создать свой первый театр («Театр героической трагедии»). У его колыбели стояли крупные представители русской интеллигенции М. Горький, М. Андреева, А. Блок, Н. Монахов, А. Лаврентьев, Ю. Юрьев, А. Бенуа, Н. Арбатов. Участие Арбатова в создании этого театра также не следует сбрасывать со счетов.

И всё же нельзя забывать, что Общество возрождения художественной Руси было Обществом монархическим, с изрядной примесью неонародничества, но, как совершенно справедливо пишет Эренбург, «ничего нельзя ни золотить, ни очернить оптом».

Я не знаю, что из себя представлял зал общества гражданских инженеров во время закрытого вечера общества «Страда», но трапезную помню отчётливо. Своим обликом она напоминала Грановитую палату. Во время концертов у дверей, ведущих в палату, стояли солдаты в кафтанах, напоминающих стрелецкие. На хорах размещались балалаечники и гусляры. Конечно, всё это усиливало впечатляющую силу есенинского стиха. Недаром присутствующий в этот день в трапезной журналист писал: «...Песенники, гусляры и народный поэт Есенин, читавший свои произведения... мешали действительность со сказкой».

Выступая в трапезной, Есенин не мог не знать, что членами Общества состоят Рерих, братья Васнецовы, Нестеров, Ремизов, многие знатоки русской старины и неизменная партнёрша поэта по концертным выступлениям ещё со времён «Страды» артистка Устругова.

За время службы в Фёдоровском городке Есенин был награждён золотыми часами с гербом, столовыми часами и денежной суммой, представлен к награждению медалью «За усердие», пользовался такой свободой передвижения, что близко знавший его Деев-Хомяковский даже не заметил, что Есенин служит в армии. Я уж не говорю о присутствии Есенина на торжественном богослужении в присутствии царской семьи в Фёдоровском соборе 5—6 января 1917 года. Такой возможности тщетно добивались многие сановники царской России и представители аристократии. 19 февраля он читает свои стихи в трапезной, а 24-го в газетном отчете упоминается только его имя, хотя были и другие участники концерта. 23 февраля Есенин командируется в Ставку Верховного главнокомандующего. Сразу же после революции он возвращается в Царское Село, и здесь ему дают направление в школу прапорщиков.

Особенно любил мой отец «Русь». Это стихотворение он мог слушать бесконечно.

Смею заверить, что ничем другим, кроме выступления в концертах, Есенин в Фёдоровском городке не занимался. В санитарном поезде он ездил как поэт, а не как санитар, хотя таковым он числился.

Когда поезд возвращался в Царское Село, везя раненых, работы хватало всем. Я видел, как носилки носили граф Армфельд, фон Мекк, Артамонов и мой двоюродный брат Володя Данчич.

Каждый раз, бывая в Фёдоровском городке, Есенин не мог не встретить двух девочек. Одну из них, ту, что постарше, немного угловатую, с размашистыми движениями и огромными серыми глазами на типично русском лице, в семье звали Машкой, а официально величали — её императорское высочество, великая княжна Мария Николаевна. Так вот она 22 июля была именинницей. Это ей Есенин преподнёс своё стихотворение. Мой отец остался доволен тем, что Есенин написал стихотворение, великие княжны увезли его во дворец.

В своеобразном письме-трактате „Бисер малый от уст мужицких», направленном Ломану, Н. Клюев от своего имени и от имени Есенина» изложил причины, побудившие их отказаться. Должен признаться, я несколько раз прочитал это своеобразное письмо-трактат, но отказа в нём так и не нашёл. Там есть определённое условие и не больше того. В этой связи мне хочется подчеркнуть следующее. Отец метром считал Клюева, и не только он один так считал. Напомню импровизацию Сладкопевцева — Клюев игумен, а Есенин только послушник. Это причина командировки Есенина в Москву для встречи с Клюевым. Без согласия Клюева возглавить работу по подготовке сборника требовать от Есенина стихов для этого сборника не имело никакого смысла.

В своей автобиографии Есенин писал о многих льготах, которыми он пользовался на военной службе. Есенин был чистейшей воды рядовым. Он не был добровольцем и Георгиевским кавалером, каковым в первую мировую войну был Всеволод Вишневский. Не будучи добровольцем и не имея необходимого образовательного ценза, Есенин не мог быть вольноопределяющимся — носить жгуты на погонах. Отсюда двойственность его положения — начальство благоволит, а первый встречный прапорщик из вчерашних солдат может запросто вставить фитиль. Разумеется, последствий этот фитиль не будет иметь, полковник ему ходу не даст, но сама возможность получить взыскание неприятна.

Я своим детским взглядом и то замечал разницу в поведении одетых в солдатскую форму графа Армфельда, фон-Мекка, Артамонова, Шарлеманя и Есенина, и носивших офицерскую форму Нарбута и Сладкопевцева.

В этом смысле положение Есенина могло измениться только после производства его в офицеры, а для этого он должен был окончить трёхмесячную школу прапорщиков, после чего отправиться на фронт. После революции такая дилемма сразу же возникла перед ним.

25 апреля 1967 года

 

 Печатается по:  Ломан Ю.Д. «Воспоминания крестника Императрицы». Программа «Храм» С-Петербургского Фонда культуры. Вып. 7. СПб.,1994 г.

 

                                                   

Продолжатели

«Общества возрождения художественной Руси»

 

Издание Царскосельской иконописной мастерской

Санкт-Петербург — Царское Село

2010 г