Начались последние спешные приготовления. Надо было показать самому Царю Русскому еще не в конце завершенное дело так, чтобы о чем и сердцу Царскому ясно и красочно представилась осуществленною мечта тех, кто всю свою душу отдал  возрождению русского исконного художества. Решался вопрос – быть или не быть новому русскому начинанию.

С каждой минутой возростало радостное и вместе трепетное волнение. Половина второго все были на своих местах, ожидая прибытия Царского.

И как красивы были в эти мгновения царственныя палаты, ласковые тихие переходы, узорчатыя лестницы, ожившие, заполнившиеся живым людом то в алых суконных кафтанах, то в шелковых русских рубахах, то в тяжелых парчовых одеждах. Проснулась старина. Воскресло прошлое.

Три четверти второго пришли пешком царевна Мария Николаевна и Анастасия Николаевна. Но во внутрь не входили, что всех очень обеспокоило, так как погода была ветреная. Наконец, уступая просьбам, Царевны вошли в притвор, где и ждали Государя.

Ровно в час пятьдесят пять минут прибыл Государь Император с Царевной Татьяной Николаевной. Государь был в походной одежде шестого Его Величества пластунского батальона.

Поздоровавшись с встречавшими его ктитором Собора Полковником Д.Н. Ломаном и помощником ктитора Полковником Н.Н. Андреевым, Государь стал внимательно осматривать выставленную в притворе древнерусскую деревянную утварь, распрашивая о целях ее приобретения и хранения.

Государю Императору угодно было выслушать, что утварь хранится здесь, чтобы служить образцами для будущих работ. Но эти работы, как и все то, что здесь создавалось и создается не есть рабский осколок минувшего, а лишь преемственный пересад вечно зеленого дерева исконного русского художества на почву современности, в условии наших дней.

     Государь отошел к окну и оглядывал из окна притвора надворные строения, расспрашивая об их предназначениях. После этого Государь Император прошел в Теплые сени.

Здесь по красному полю разбегаются во все стороны произростающия из причудливых кувшинов желтые, сплетающиеся травы. Они окаймляют желтые поля, на которых красно изображены различные знамения и изречения.

Вошедшему в сени прежде всего напоминается о том, что «спасение и победа наша в добром союзе и согласии». Зрительным образом этого изречения является корона, увенчанная лавровыми ветвями.

Но мало быть в добром союзе и согласии, надо чтобы и союз и согласие были на дело благое, потому что «благое дело превосходит все». Для осуществления же всякого дела, для доведения его до конца требуется неустрашимость. Ее олицетворяет орел, сидящий на пушке с пояснительной надписью: «Он не страшится ни того ни другого». Но и храбрым быть мало, надо быть еще верным и вот пес, объятый пламенем и все же спокойно лежащий, подает пример «неустрашимой верности». Благое дело, начатое в добром союзе и согласии и доведенное с неустрашимой верностью до конца, венчает «щит величия», изображаемый двуглавым орлом, крепко держащим в одной из лап своих гром и молнию.

     На малых шести полях помещены знамения и изречения, дополняющие основную мысль.

-А откуда взяты эти изречения и знамения? – спросил Государь, обратившись к художнику Г.П. Пашкову. – Ведь роспись здесь вся ваша.

-Так точно, Ваше Императорское Величество, поспешил ответить художник. – Цель их ясна из надверной надписи у Царской Лестницы: «Как тело и душа будучи воедино сопряжены соделывают естественную связь человека, так»…

-Знаю, знаю. – перебил Государь и Сам закончил – «так известные образцы и слова воедино сложенные будучи, составляют совершенный смысл и человеческим очам представляют вразумительные эмблемы и символы». Ведь это из книги «Символы и Эмблематы»?

-Так точно, Ваше Императорское Величество. Она была издана по повелению Петра Великого.

После того Государь Император и Царевны направились дальше к Лестнице Круга Солнечного по переходам сделанным в противоцвет друг к другу.

     Государь сам стал задавать вопросы и скоро разспросы Его Величества превратились в милостивую беседу Русского Царя с русским художником.

     Ближний к сеням переход – по серому полю голубыя травы с росписью золотом. Ближний к лестнице – по голубому полю серыя травы, тоже с росписью золотом.

Лестница росписана неброскими красноватыми цветами и травами с прозеленью и на каждой из двенадцати ее дуговых перемычек изображен один из двенадцати знаков Солнечного Круга.

У четвертого знака Солнечного Государь на мгновение задержался и прочел подпись.

-Откуда это?

-Из народных картинок Ровинскаго, а туда они попали с потолка Коломенского дворца.

Государь последовал дальше.

После шестой перемычки небольшой переход с цветами стараго золота с прозеленью по светло-вохристому полю. Заканчивается лестница переходом, выдержанном в том же духе, но расцветка гуще и узор тяжелее. В распалубках и на стенах перехода двуглавые орлы по более темному полю.

Глаз отдохнувший на тихих красочных впечатлениях, неожиданно поражается багряностью Предтрапезной Палаты. Вся она – в лицевых изображениях. Причем особенностью росписи является значительная величина этих изображений, что при относительно низком потолке дает совершенно своеобразное настроение. Лицевые изображения не производят, однако впечатлений картины или иконописи, они являются таким же красочным сплетением линий и пятен, как и обычныя росписи цветами и травами.

-Срединное место занимает Царь, восседающий на престоле славы своей – начал Г.П. Пашков. – В руках у него скипетр и держава – знамения власти. По бокам Царя стоят два Боярина со свитками. Это – ближние исполнители воли Царской. Далее встали два Воина с мечами и знаменами, имея позади себя церкви и хоромы с башенками, которыя они защищают. Это – воинство православное. Против Царя сидят убеленные сединами старцы с длинными хартиями, на которыя они заносят все, чему является нелицеприятными свидетелями. Солнце и луна взирают очами своими, как непрестанные стражи времен и лет.

-Откуда это взято?

-Из летописей и лицевых изображений. В распалубках знамения лицевых изображений: Царя – грифон и лев, бояр – единорог, воинов – стрельцы, летописцев – птицы.

-Птицы? Почему это?

Государь с любопытством рассматривал птиц.

-Но почему же, именно, птицы?

-Они свободны, как птицы небесные, в полете своего творчества.

-А что у летописцев на хартиях?

-Слова с Царского Места Московского Успенского Собора.

-Их я хорошо знаю.

      Войдя в Трапезную Государь и Царевны остановились, залюбовавшись многоголосной красочностью самой Трапезной.

В причудливых извивах и бесконечных сплетениях раскинулись по сводам ветви, древ расцветших. У корней увенченныя и расцветшия древа держат стерегущие их львы и единороги, а в причудливой листве укрываются бесчисленныя птицы. Со всех сторон глядят на вошедшего парящие Царственные Орлы, широко распустившие свои могучие крылья. Каждый из них являет славу своего Государя, поэтому все они разны.

      Два льва стоят на вечной страже Срединнаго Орла, выросшаго и привознесеннаго в своем Царственном окружении. Лепными узорчатыми под слоновую кость поясками разбит весь свод на ряд разных досок, в которых и помещены парящие орлы. На двух срединных досках написаны Романовские гербы, по бокам которых на ветвях сели вещия Сирины. Двери Трапезной и перемычная дуга ведущая в Царскую Палату украшены лепным причудливым под слоновую кость узором, сплетающимся из трав, цветов, птиц и зверей. Над перемычной дугой, герб Дома Романовых, а над церковными дверями икона Нерукотворного Спаса «Мокрая Брада». Два резных деревянных паникадила из все уменьшающихся кругов, под двуглавым орлом и резные с двуглавыми орлами многоосвещенные светцы освещают Трапезную.

-Здесь Ваше Императорское Величество на распалубках размещены орлы, начиная с орла Великаго Князя Иоанна III-го и кончая орлом Тишайшего царя Алексея Михайловича. Впервые при царе Иоанне Грозном на груди орла появляется изображение герба Московского с изображением Св. Великомученика Георгия Победоносца. У всех орлов  крылья изображены неподнятыми. При Лжедмитрии впервые они подняты по Западному. До царя Алексея Михайловича крылья снова не подняты, при нем же крылья поднимаются…

-Тогда же добавлены и города.

-Точно так Ваше Императорское Величество.

-А почему единорог поддерживает расцветшее дерево? Лев я знаю почему, а единорог?

-Значение их обоих в таком сочетании сводится к олицетворению царской власти и величия.

- А откуда взято?

-С древней печати Московской Синодальной Типографии, а орлы из книги Сборник печатей, изданной Архивом Министерства Иностранных дел.

      Государь проследовал далее.

    Как золотым венцом увенчана Трапезная Палата – Палатой Царской. Золото, изумруд травы, пурпурно-красные ягоды и белые птицы – как венец иконный, окружили будущий стол царский.

-Скажите почему здесь так много белых птиц?

-Их, Ваше Императорское Величество, так любил Царь Алексей Михайлович. Основой же для росписи послужили заставки и украшения из церковных книг его времени.

-Но разве тогда писали по золотому полю?

-Раньше думали, что нет. А теперь последняя росчистка стенописи Московского Успенского собора показала, что писали по золотому полю.

-Теперь вспоминаю. Мне князь Ширинский-Шихматов говорил. Там расчищена уже большая площадь.

-Почти три четверти всего.

-Это очень большое приобретение для русского художества.

-А чем здесь исполнена роспись?

-Как и во всех зданиях – яичными красками, так называемой вапой.

-Почему?

-Масляные краски закрывают поры стены, а яичная нет. Стены при росписи вапой продолжают дышать.

Малым переходом из Палаты Царской Высокие Гости перешли в Палату Башенную. Она восьмигранна. На каждой грани –герб одного из царств, входящих в Русь Московскую. Ниже изображены шапки тех же царств: Новгородского, Астраханского, Тверского, Киевского, Владимирского, Казанского, Сибирского и Московского.

Из палаты Башенной ход, на Красное Крыльцо наружу и на Царскую лестницу внутрь к Теплым Сеням.

-Как расположены здесь шапки и гербы Царств? – спросил Государь

-В порядке следования царств в полном царском величании, Ваше Императорское Величество.

      В Палате Государь Император обратил внимание на резное редкой красоты деревянное паникадило работы кустарей Симоновых, санитаров Поезда Его Императорского Величества. За образец взято бронзовое паникадило Федоровского Государева собора и приноровлено к исполнению в дереве.

Осмотрев Палату Башенную государь и царевны перешли на Царскую Лестницу.

      Лестница росписью еще не закончена. Вся она будет в лицевых изображениях, показующих «лестницу возраста человеческого», начиная с младенческого и кончая старческим и «лествицу его бытия», начиная с дней, месяцев, времен года и кончая Царем Годом. В стенных полупроемах по красному полю золотистые травы.

В двух простенках заготовлены места для будущих надписей, внизу будут пророческие слова Тютчева:

«Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать-

В Россию можно только верить».

      А вверху будут начертаны золотые слова, которыми Государь Император на веки осчастливил всех, кто служил, служит и будет служить великому русскому делу возрождения родной страны:

«12-ГО ФЕВРАЛЯ 1917 Г. ОСМАТРИВАЛ С УДОВОЛЬСТВИЕМ ПОСТРОЙКИ ПРИ ФЕДОРОВСКОМ ГОС.СОБОРЕ.

ПРИВЕТСТВУЮ ДОБРЫЙ ПОЧИНЪ В ДЕЛЕ ВОЗРОЖДЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КРАСОТЫ РУССКОГО ОБИХОДА.

СПАСИБО ВСЕМ ПОТРУДИВШИМСЯ.

БОГ НА ПОМОЩЬ ВАМ И ВСЕМ РАБОТНИКАМ В РУССКОМ ДЕЛЕ.

                                                                                                                                                                                                                                                                                                                 НИКОЛАЙ».

      При смотре Царской лестницы художник Г.П. Пашков объяснял Его Императорскому Величеству постепенный ход стенописи:

-Когда рисунок будущей росписи выяснен. Он рисуется в точных размерах на бумаге. Потом по всем линиям часто прокалывается иглой. Проколы при этом делаются с двух сторон линий, если она имеет утолщение. Делается это для того, чтобы передать точную толщину линий и ее видоизменения. Когда сколок сделан, его переводят на стену – «припорашивают». Для этого берется мелко толченый уголь, завертывается в тряпицу и ею ударяют по рисунку, наложенному на стену. На стене получается точный рисунок будущей росписи, который и раскрывается соответствующими цветами. Ни один узор, ни одно лицевое изображение не переносится мною точка в точку с подлинника, как поступают иногда. Подлинник только изучается мною на месте и по источникам, а затем все создается заново, применяясь не только к художественным задачам, но и к условиям места и освещения.

Рассматривая «лествицу жития человеческого» и «лествицу его бытия» Государь пожелал узнать, почему зима изображена босой, а лето в обуви.

- Так она изображается на древних подлинниках, Ваше Императорское Величество.

- А именно?

- В так называемых синодиках, которыми я и пользовался.

- Есть они и в современных изданиях древних подлинников,

- например, у Буслаева. Что касается до ближайшего источника, то им послужила иконописная доска, находящаяся в местном древнехранилище.

- Очень любопытные изображения. Я их никогда не встречал.

Небольшим переходом все вышли на описанную уже лестницу Круга Солнечного, где государь, не ожидая приглашения, сам поднялся в будущее Книгохранилище.

На изломе лестницы пламенно-красное изображение Св. Архистратига Михаила, Небесного Царя воина страшного и непобедимого, мчащегося на коне огненном. Своды расписаны ковровою росписью узорчатыми цветулями по красному и зеленому.

-Это откуда?

-Такие изображения, Ваше Императорское Величество, встречались на древних знаменах.

- Помню, помню.

      В Книгохранилище, изукрашенном по синему полю золотисто-серебрянными травчатыми узорами Церкви Ильи-Пророка в Ярославле, Государь и Царевны снова любовались на Трапезную в полукружное окно Книгохранилища.

Потом Государь осматривал лепное изображение в малых размерах всего Русскаго Городка, что при Феодоровском Государевом Соборе. Царевна Татьяна Николаевна объяснила Своему Державному Отцу расположение главных и надворных построек и произведенные при стройке изменения.

      Спустившись в Предтрапезную Палату Государь Император и Царевны в третий раз любовались Трапезной Палатой, той Платой, которая по замыслу строющих должна перенести духовное единение молящихся в храме Божием и на их мирскую повседневную жизнь.

      Большая Трапезная Палата, в которой был теперь Царь Земли Русской, отныне должна стать маяком, на который будут править все кормчие больших кораблей русскаго художества и утлых лодочек русскаго художественнаго ремесла для того, чтобы в полном единении, без мест – беречь девственно чистоту Русского самобытного творчества.

      Самое присоединение Большой Трапезной Палаты к малым хоромам Ктитора Собора, а не выстройка ея отдельно, было сделано с тою целью – чтобы Большая Трапезная Палата всегда была полна живым людом, постоянно впитывала в свои стены мечты русских людей, а не служила бы только местом торжественных и деловых собраний.

     Теперь же, когда ея стены осветило Солнце Земли Русской, она

должна стать, как бы обителью неусыпающих о Русской Правде и о Русской Красоте.

Из Трапезной Палаты Государь и Царевны направились в Притрапезную Церковь. У входа, как два стража стояли два клирика в белых парчевых старинных одеждах. Когда Государь подошел к тяжелым темным дверям, расписанным золотом – двери распахнулись.

-Церковь не освящена?

-Никак нет, Ваше Императорское Величество.

Государь и Царевны вошли.

    Голубой пресыщенностью Ферапонтова Монастыря повеяло с сводов и стен новой церкви.

      Ласково темнеет пятиярусный иконостас. Иконы в нем без окладов. Между собой соединены они деревянными расписными тяблами. Почти  все они древних Московских и Новгородских писем. Вековечная старина смотрит с их просветленных ликов своими строгими и вместе прощающими глазами. Богатые басменные «орликами» Царския Врата приковывают к себе внимание созерцающих. Какие люди приближались к ним, какие святители и иереи стояли в них, держа в руках человеческих Пречистыя Тело и Кровь Христовы.

      Невольно вспоминается при этом то описание иконостаса, которое когда-то давал великий Святитель Московский Филарет будущему Царю Освободителю, тогда еще Наследнику в стенах Московского Успенского Собора.

     На верхнем ярусе – Церковь первоначальная до закона Моисеева, но вместе и связь ея с новозаветной – ряд праотцев и патриархов стоят по обеим сторонам иконы Господа Саваофа.

      Ярусом ниже изображена Церковь ветхозаветная, от Моисея до Христа, коего была предзнаменованием и потому на середине икона Знамения Божией Матери, проявляющей в лоне Своем Предвечнаго Младенца, ибо тогда еще Он не был рожден на земле, а только предсказывали о Нем пророки, разместившиеся по сторонам с хартиями своих пророчеств; таким образом предвечное и временное рождение Бога Слова изображены глубоко и таинственно.

      Еще ниже двенадцать главных праздников, почерпнутые из жизни Христовой и Богоматери: это повесть Евангельская в лицах, исполнение ожидания праотцев и видений пророчеств.

В четвертом ярусе картина собственно Церкви Христианской, и от того Спаситель написан посредине Сидящим на престоле, в образе вечного архиерея, ходатая о грехах наших: по сторонам же стоят пречистая Его Матерь и Предтеча, как два образа совершенства человеческого и ближайшие заступники наши: одна «честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим», другой, по словам

Самого Господа: «Больший из всех рожденных женами». Их молитвенное положение называется обыкновенно Деисусом, от Греческого слова деисис (молитва) и подле них расположены все Апостолы, начиная с двух верхних, как проповедники учения Христова и служители Его Церкви. Так все постепенное Ея развитие начертано от верху и до низу, на внутренней стене храма, которая заменила таинственную завесу Соломона, раздранную в час искупления.

      В отличие от обычного построения иконостаса – в Притрапезной Церкви ниже ряда апостольского и святительского идет ряд икон семейных. Этим восстанавливается древний обычай принесения в храм прихожанам «своей» иконы, как это, например, делается в церквах старообрядческих.

-Прямо против иконостаса – Воскресение Христово по древнему православному обычаю изображено в виде «Сошествия во ад», а не в образе Христа, взлетающего из гроба со знаменем победы, как оно пишется на западе. Над самым почти иконостасом Пресвятая Троица во образе Бога Саваофа, держащаго Предвечнаго Младенца в лоне Своем и Святаго Духа в виде Голубя. По правую руку, если стать лицом к иконостасу – Спаситель в образе Великого Архиерея. У подножия престола Его – по правую руку Спасителя святые соименные Царскому дому, по левую – святые прославленные в царствование Вашего Императорского Величества. Слева от иконостаса – Похвала Пресвятой Богородицы с предстоящими святыми – собирателями Земли Русской. Вся роспись исполнена в духе Ферапонтова монастыря, но изменены предстоящие.

-А откуда Царские Врата?

-Есть предположение, Ваше Императорское Величество, что они из Московского Благовещенского Собора, а оттуда жалованы в Царскую вотчину. Принадлежность их Царю Алексею Михайловичу – несомненна.

Затем Государь рассматривал редчайшие иконы Св. Феодора Тирона и Дмитрия Солунскаго. Иконы служат северными и южными дверьми. Вверху северных дверей надпись: «Чудо Св. Великомученика Христова Феодора Тирона, как избави матерь свою от змиева снедения». Вверху южных – «Чудо Св. Великомученика Христова Дмитрия, како победи Колуяна царя безбожника».

-Северные и южные двери подобраны?

-Никак нет, Ваше Императорское Величество. С тыловой стороны на них роспись. Если сложить обе иконы вместе то на их тыловой стороне образуется Святой Крест с копьем, тростию и надгробием.

В кругах умилительныя надписи из акафиста Животворящему Кресту Господню.

Государь вошел в алтарь.

-Какая красота. Совсем, как в Пещерном храме.     

      В алтаре Государь осматривал старинный образ Спасителя на горнем месте, запрестольный крест и образа, священническое облачение из парчи времен Царя Алексея Михайловича, а затем вновь перешел к обзору северных и южных дверей, но уже со стороны алтаря.

      Выйдя из него Государь обратил внимание на белые парчовые одежды клириков –Прекрасныя одежды! Узнаю Васнецова! Не правда ли он?

- Так точно Ваше Императорское Величество.

- Ведь такие же кафтаны у Синодального хора в Москве. Только у них высокие воротники. По моему они должны мешать пению. Звук должен уходить в них.

     После этого Государь обозревал редкие местные иконы: икону Святителя и Чудотворца Николая Мирликийскаго, так называемаго «Можайскаго», в одной руке у него меч, в другой храм, и икона Св. Преподобнаго Сергия Радонежскаго с житием.     Обе иконы начала XVII века, ближе к Ярославским письмам.

        У окна по стене Государь обратил внимание на редкие иконы Св. Великомученика Победоносца Георгия, изображенного вместе с великомучеником Дмитрием Солунским начала XVII века Ярославских писем, прекрасных новгородских писем Св. князей Бориса и Глеба и Св. Пророка Илии. Особое внимание Государь остановил на семейной иконе царя Алексея Михайловича, изображающей Св. Алексея человека Божия и Св. Марию Египетскую редчайших Царских писем. На аналое северной стороны обозревал Государь св. икону Божией Матери с благословляющим Младенцем на правой руке итало – греческого письма.

     В это время Царевны вошли в глубокую стенную впадину у Св. иконы Божией Матери «Знамение» Понетаевской. Государь тоже вошел туда. Эта глубокая впадина образует, как бы отдельную моленную, где молящийся, оставаясь в храме, скрыт от постороннего глаза.

     Государь осматривал Икону Божией Матери «Знамение» Понетаевскую, хотя и современную, но редкой красоты письма. На иконе художественный оклад работы Ф.Я. Мишукова. Головной убор Богоматери шит жемчугом и драгоценными камнями. Риза на Богомладенце сплошь шитая жемчугом. Писали икону монахини Серафимо-Панетаевского монастыря. Тут же прекрасный образ Св. Серафима Саровскаго Чудотворца.

     По правой стене обратили на себя внимание икона Св. Димитрия Царевича XVII-го века Московских писем и икона Божией Матери с Младенцем на левой руке итало-греческого письма XV-го века. По сторонам иконы новгородских писем XVI века «Сошествие во ад», и «Преображение Господне».

      Покидая церковь, Государь остановился и у пещерки, где помещена ярко освещенная икона «Рождества Христова» и где на парчевом плате лежит Св. Крест Господень.

      Заалтарные переходы, служащие диакоником позволяют все не богослужебные действия вынести из черты Св. алтаря. Переходы уютны и сделаны с большим бережением места.

      В маленьком круглом переходе Государь задержался.

-Какая красивая роспись. Никогда не встречал в таком роде.

-Это, Ваше Императорское Величество, у меня была мысль этим синим кувшином с разлетающимися цветами  и золотыми отсветами знамением изобразить щедрость, с какою наши цари пригоршнями бросали в толпу золотые деньги при выходе из храма.

-Какой любопытный умывальник.

-Это Ваше Императорское Величество, старинная изразцовая печь, переделанная на умывальник.

    После осмотра будущей ризницы Государь Император и Царевны вошли в комнату, где над расчисткой иконы Св. Князя Бориса работал санитар поезда Ея Императорского Величества Брагин.

     Теперь Государь перешел к осмотру личных покоев Ктитора, так как комната, где работал Брагин была занята лишь временно.

     Встреча и дальнейшая беседа Государя Императора с простым русским человеком, но знающим и любящим свое дело, настолько умилительна, что позволительно будет вместо описания частью привести подлинные слова этого осчастливленнаго на всю жизнь человека:

     Вот что он записал у себя сейчас же по уходу Государя Императора:

«12 февраля 1917 года. На постройке при Феодоровском Государевом Соборе в Царском Селе. В день прощеннаго воскресения, в третьем часу пополудни посещал Государь Император. Обозревая внутреннюю отделку Трапезной и Церкви удостоил милостиво зайти в мастерскую, которая временно была помещена при Трапезной. Был Государь и Царевны.

     Я был безмерно счастлив, лично поздороваться и впервые за всю

мою жизнь ответить: - Здравие желаю Ваше Императорское Величество.

      Потом Государь Император стал распрашивать, как производится расчистка и нужно заметить с каким интересом Он спрашивал. Да, заметно, что любит это. Я сначала смутился перед Императором, но, когда пришлось объяснить то дело, которое я так люблю я уже не смущался и отвечал. Он низко наклонился над иконой, которую я расчищал и подробно распрашивал меня, все время следя за тем, как я работаю».

      Докладывая Государю постепенно ход работы, Брагин рассказывал, что расчищаемая им икона имеет по поверхности несколько слоев красок. При поновлениях она, очевидно, переписывалась заново людьми неумелыми. Верхние слои счищались спиртом и политурой, что возьмет. Последний ненужный слой осторожно острым ножичком.

      Действительно, очищенныя места иконы были редкой красочности и рисунка. Слои последующих слоев красок ясно были видны на местах, где расчищенное граничило с нетронутым.

-Какого века эта икона?

-Семнадцатого, Ваше Императорское Величество.

-Как она хорошо сохранилась. Ты сам откуда взят?

-Из запаса, Ваше Императорское Величество.

-Ранен?

-Никак нет, Ваше Императорское Величество. Был контужен, а до того был год на войне, здесь работаю около года.

-А не утомляет тебя работа?

-Никак нет, Ваше Императорское Величество. Как я это дело больше всего люблю, то эту работу делать большая для меня радость.

-Ну, работай, работай. Здесь ты больше принесешь пользы.

-Рад стараться, Ваше Императорское Величество.

-А где учился?

-В слободе Мстере Владимирской губернии. В учебно-иконописной мастерской Общества попечения о русской иконописи, состоящего под Высочайшим Вашего Императорского Величества Покровительством.

-Знаю. Его Шереметьев основывал. А кто еще с тобой работает?

-Иван Суслов. Окончил там же, Ваше Императорское Величество.

Рассматривая не расчищенные еще иконы и, заметив крайнюю запущенность иконы Спаса Нерукотворного, Государь и это не упустил из виду, сказав:

-Да. Как запущены… Печально… Печально…

Далее у Брагина в записи значится:

«Потом Государь Император сказал: - Спасибо за работу и …. И Государь Император вышел.

        После этого Государь и Царевны прошли на верхнюю площадку Внутренней Лестницы. С этого места, собственно, и начался осмотр личных покоев Ктитора.